Джентльмены чужих писем не читают - Страница 64

– Тому гаду, что меня так подставил, я уже выдал по первое число, – сказал насупившийся Серебряков. – На всю жизнь отбил охоту выделывать подобные номера. И, разумеется, никаких денег не заплатил.

– Это, конечно, меня радует несказанно, – опять не удержался съязвить резидент. – И что дальше? Вы два дня занимались этим вопросом. Где, как говорил премьер-министр Гайдар, ваше положительное сальдо?..

Серебряков вытащил из-за пазухи смятый лист бумаги и прочитал вслух:

– Бурлак Ольга Павловна. Сорок девять лет. Место рождения – город Руза Московской области. Родители умерли. Девичья фамилия – Седых. По первому мужу – Косенкова.

– Уже интересно, – перебил его Петров. Теперь в голосе его язвительности не было ни на грош. – Про судьбу первого мужа там есть?

– Есть, – нехорошо вздохнул Серебряков. – Косенков Сергей Сергеевич, сорок девять лет, место рождения – всё та же Руза Московской области. Институт инженеров железнодорожного транспорта, факультет экономики и планирования.

– Какой-то вздох у вас подозрительный. Так понимаю, что ничего утешительного про него не выяснили?..

– Скоммуниздил три миллиона и сбежал в Италию, – ещё глубже вздохнул Серебряков. – Что уж тут хорошего…

– Интересно… Это уже интересно, – сказал Петров, на этот раз даже не поморщившись от неприличного словечка. – Чем же это он таким занимался?..

– Мебелью торговал, – ответил Серебряков, заглянув в бумажку. – В неком ООО.

– Интересно, интересно. Не вернулся, не знаете? В наше время в России у торговцев мебелью большие перспективы…

– Знаю только, что у нашего с ним сотрудничества никаких перспектив нет. Они расстались ещё в восемьдесят первом году, а развелись в восемьдесят четвертом… Они уже и в лицо друг дружку не узнают…

– Ну, это как сказать, как сказать. Старые привязанности, знаете ли…

– Да какие там привязанности! Есть данные, что она его ненавидит лютой ненавистью, хуже чем Бурлака.

– За что же?

– За то, что не захотел с ней в Москве остаться. Они же поженились в институте, на четвёртом, по-моему, курсе. Пришлось потом ей за ним обратно в Рузу переться.

– Резонно. Я бы на её месте тоже некоторое недопонимание проявил…

– Она на него давила, чтобы он по лимиту в Москве устроился и прописался, а она – как бы при нём…

– Что дальше?

– Всё тот же институт инженеров железнодорожного транспорта, факультет экономики и планирования. Место работы: с семьдесят девятого года по восемьдесят первый – районный отдел народного образования в родном городе Рузе Московской области, характеристики самые выдающиеся…

– Н-да, я, кажется, уже догадываюсь, почему…

– Догадка ваша правильная, слушайте дальше. Это пока всё семечки. С восемьдесят первого года по восемьдесят четвертый – в/ч 18238, это всё в той же Рузе ракетная часть.

– Так-так. Этого следовало ожидать.

– С восемьдесят четвертого по восемьдесят девятый – в/ч 09123. Это Главный штаб Московского военного округа.

– Быстро у неё получилось.

– С восемьдесят девятого по девяносто первый – Управление командующего ракетными войсками стратегического назначения. С девяносто первого по девяносто третий – Генеральный штаб ВС СССР. С девяносто третьего по двухтысячный – помощник атташе по культуре в Маньяна-сити, где она и познакомилась с интересующим нас, то есть, вас, объектом.

– Вы уверены в том, что она не штатный сотрудник разведки? – задумчиво спросил Петров.

– Уверен.

– А как насчёт взаимодействия с нашим ведомством?

– Ничего такого не обнаружено.

– Редкий случай. Учитывая её склонность к… Вы понимаете, о чём я…

– Понимаю, Эдуард Авксентьевич. И полностью с вами согласен. Блядь неимоверная. Мы до этого сейчас дойдём.

– Ну да, обычно особы такого рода наиболее охотно идут на сотрудничество… Ничего, мы это её упущение поправим. А?

– Так точно. А зато муж её первый – тот нашенский целиком и полностью, Эдуард Авксентьевич! Кличка “Фрегат”. Стучал исправно двадцать с лишним лет подряд на всех, включая супругу! До самого ГКЧП. И фирму свою открыл поначалу под нашей крышей. Кое-кто из наших даже там участвовал…

– Так это он наших товарищей кинул на три миллиона, этот… Фри Гад? – брови Авксентьича стали как две кобры. – Так его ведь найдут!..

– Ещё и как найдут, – Серебряков усмехнулся и облизал губы, шелушащиеся с похмелюги. – Мало не покажется. С говном съедят. Пускай пока жирок нагуливает…

– Надеюсь, ваши капиталы там не участвовали?

– Шутите. Какие у нас капиталы. Тут с голоду бы не сдохнуть.

Петров посмотрел, сколько хватило глаз, на широченную ряху своего помощника.

– Да, вы и впрямь как тень стали… Пора, пора вам отдохнуть, в отпуск слетать. На родину.

– На родину? Что я там забыл?

– Так ведь… расторопному человеку всегда на родине найдётся какое-нибудь дело. Например, побеседовать по душам с гражданкой Бурлак одна тыща девятьсот… какого там года рождения, к сотрудничеству не привлекавшейся, работающей… Вы, кстати, не сказали, она всё ещё работает где-нибудь или занимается только этим и на глупости не отвлекается?.. Вы понимаете, что я имею в виду.

– То-то и оно. Работает она, работает. В том же самом месте, что и до командировки в Маньяну!..

– То есть, в Генштабе?

– Ну да.

– И в каком же управлении?

– Этого пока установить не удалось. Но, в принципе, можно. Наружку подключить – в два счёта выясним. Только нужно там лично присутствовать, потому что диппочту этим грузить уже… рискованно. И так, наверное, наше Второе Управление на нас глаз положило, с нашим незапланированным интересом к военным структурам…